В 80-е группа «Автограф» произвела настоящую революцию в музыкальной среде СССР – качеством и стилистикой музыкального материала, нетипичным для рока профессионализмом, «западным» уровнем техобеспечения и постановочной части шоу и, last but not least, энергетикой. Поэтому, в ретроспективе, нет ничего удивительного (а во времена СССР ведь это было из разряда невозможного!) что «Автограф» первым из советских рок-коллективов стал выезжать за рубеж в кап. страны и работать в США.
И хотя в 1990 году пути участников группы разошлись, по их словам, «группа «Автограф» не прекращала своего существования, мы просто взяли паузу».
25-летие группы было отмечено беспрецедентным для России туром в Surround 5.1, который, помимо своей уникальности как таковой, получил награду за высочайший уровень шоу-технологий. Но даже не это главное… И музыка, и тексты песен, и саунд – попрежнему вне конкуренции и вне времени.
Поэтому, когда поступила информация о предстоящем выступлении группы на фестивале «Легенды Рока» 1 сентября этого года, вопрос с темой для нового материала решился сам собой.
Об «Автографе» написано много, и данный материал ни в коей мере не претендует на полноту или официальность. Скорее, наоборот, хотелось этой самой официальности избежать и сделать интервью свежим и максимально неформальным.
О группе, реюнионе, своих студиях и творческих проектах рассказывают Александр Ситковецкий – гитарист, бессменный лидер группы «Автограф» и вице-президент компании A&T Trade и Леонид Гуткин – бас-гитарист «Автографа»и известный музыкальный продюсер.
Юлия Костерова: Концерт 1 сентября – приятный сюрприз для многих меломанов и поклонников группы. Что повлияло на решение собраться снова?
Леонид Гуткин: Решение было принято спонтанно. Позвонил Юрий Аксюта, глава музыкальной редакции, рассказал, что под эгидой Первого канала будет организован фестиваль «Легенды Рока» и спросил, нет ли у группы «Автограф» желания принять в нем участие. На что я ответил, что не могу сказать точно, так как в последний раз группа «Автограф» активно функционировала в 2005 году, когда был тур, посвященный 25-летию группы, и концерт в «Олимпийском» был отснят, записан и т.д. Поэтому я взял тайм-аут, переговорил с ребятами. Все с большим энтузиазмом откликнулись на это предложение. Я перезвонил и сказал, что есть ряд логистических вопросов, но в целом вибрация была очень хорошая и мы с удовольствием выступим. Через какое-то время, я узнал, что это будет два дня концертов. Изначально обсуждалось несколько площадок, в том числе упоминался Васильевский спуск, но потом остановились на Зеленом театре. И, насколько я в курсе, фестиваль не только будет транслироваться по Первому каналу, конечно, в сокращенном варианте, но и будет снят документальный фильм под рабочим названием «Легенды Рока», в который войдут интервью с группами, рассказы о каждой группе, о развитии рока в Советском Союзе, а потом в России.
Ю.К.: У всех участников «Автографа» сейчас разные дороги. И все таки не было ли мыслей сделать концерты более регулярными или записать новый альбом?
Л.Г.: Эти мысли были, и довольно активно они обсуждались в 2005 году после нашего тура, и возникли две причины, по которым мы решили этого не делать: как обычно, объективная и субъективная. Субъективная причина заключается в том, что некоторые наши музыканты не занимаются музыкой постоянно. Некоторые живут в другой части земного шара. Время туров, дворцов спорта, стадионов и т.д., всего того, что было востребовано в 80-е и даже начале 90-х, прошло. Очень мало кто может себе это позволить, и то это какие-то событийные истории. Я дружу с «Машиной времени», они это делают под юбилеи, 40-летие, например. Насколько я в курсе, какие-то очень локальные туры делает «ДДТ». Вот, пожалуй и все. Тяжело осуществить тур, когда люди живут по разные стороны земного шара.
И второе, чтобы все это могло функционировать в статусе больших площадок, нужно поддерживать огонь в печке. Во время последнего тура мы почувствовали невероятно теплое отношение людей, которые пришли со своими детьми, и со слезами радости на глазах пели все песни. Это было ужасно трогательно, потому что наша музыка не присутствует в медийном пространстве в таком количестве, как те же «Машина времени», «Воскресение» и другие. Но также было понятно, что этих людей стало меньше. Для «Автографа» постановочная часть – звук, свет – всегда была очень важна. Если это все переносится в клубы и убирается – нужно ли такое выступление?
То есть возникла масса вопросов, на которые ответов не нашлось. Так исторически сложилось, что мы сделали паузу на 15 лет на хорошей точке, вышел сильный альбом. Идти проторенной дорогой многих коллективов, когда остается кто-то один из оригинального состава и это называется Smokie или Uriah Heep? В русском варианте всего этого тоже очень много и выглядит достаточно беспомощно. Зачем тогда это нужно? Насколько нам было приятно музицировать вместе, настолько хотелось оставить все в таком вдохновленном статусе. Эксплуатировать это по остаточному принципу не видим смысла.
Ю.К.: Тур, посвященный 25-летию группы, стал не только беспрецедентным музыкальным событием, но и получил награду за высочайший уровень использовавшихся шоу-технологий. Расскажите, пожалуйста, об опыте проведения и записи концертов в Surround 5.1.
Л.Г.: Как обычно, все самое хорошее происходит случайно. В свое время в Лос-Анджелесе я посетил концерт группы Yes, который афишировался как «живой Surround». Surround там был весьма относительный, не стоит забывать, что это было начало 90-х годов и эти технологии только начинали развиваться. И тем не менее идея мне показалась любопытной. Когда мы начали обсуждать тур с организаторами, была вброшена эта идея. Потихонечку, она выкристаллизовалась в некую событийную историю, которая всем показалась интересной. Музыка «Автографа» всегда была многопластовой, многослойной, в ней был симфонический элемент, был очень мощный пласт мелкой клавишной фактуры и т.д. Было поле для экспериментов. Что касается света и всего остального, к работе был привлечен наш первый художник по свету Александр Зейгерман, который не крутил ручки непосредственно, но выступил в качестве консультанта. Что-то воспроизводилось из того времени – естественно, с учетом новых технологий, что-то было переработано. Был очень интересный художник по свету Саша Орлов. И главное, что организатор этого концерта – Андрей Агапов был и, надеюсь, остается, поклонником «Автографа», поэтому он очень бережно и скрупулезно отнесся к концепции. Конечно, когда коллектив 10 лет играл и аккумулировал опыт, это несколько отличается от полугодичного аврала. И хотя мы очень долго репетировали, все равно остались какие-то шероховатости. Нельзя объять необъятное. Тогда с нами была постоянная техническая группа. Когда мы начали ездить по миру, замечали какие-то идеи, технологические приемы, все это копилось 10 лет. Здеcь надо было все это быстро собрать в презентабельном состоянии. Я думаю, это получилось, мы выглядели и звучали достаточно прилично.
Ю.К.: Для тура 2005 года был приглашен Броллан Содерстрем – FOH Surround Sound. Почему выбор пал на него?
Л.Г.: По звуку мы столкнулись с неожиданной проблемой, но как и любая проблема, она всегда бивалентна. Во-первых, в ней заложено решение, а во-вторых, когда это решение находится, а оно становится, наоборот, источником «света». Выяснилось, что у нас в стране никто не работает с Surround, и мы начали дергать за всевозможные ниточки по всему миру. Я довольно много по студийной работе и по другим, имеющим отношение к музыке вопросам соприкасаюсь со шведскими коллегами. Мы бросили клич в ту сторону и познакомились с замечательным звукорежиссером Бролланом Содерстремом, с которым мы в итоге и работали. До этого он сотрудничал со многими шведскими артистами, группой Faceless, много лет проработал с Иглесиасом-старшим, не только как звукорежиссер, но и, что называется, зав. постановочной частью. Очень опытный специалист. Он попросил прислать программу – два с лишним часа музыки. Это было условие промоутера: не менее двух часов. Это то, что мы называем The Best, то есть программа, которую «Автограф» никогда не играл. Мы достаточно внимательно отработали этот трек-лист вместе. Со стороны сцены и из зала все видится по-разному. Естественно, людям хочется услышать знакомые песни, а музыкантам они и в свое время надоедали. Но здесь присутствовал юбилейный дух, и мы понимали, что это история не только и не столько музыкантская.
Все было сложно организовать, потому что в этот момент проходил тур Eagle Eye Cherry, на котором Броллан работал. Когда мы репетировали, группа была в Южной Америке. Он приехал со своим цифровым пультом и рэком. И что самое поразительное, на нашу первую зальную репетицию он приехал прямо с самолета. Человек не спал 33 часа. После репетиции все собрались уходить – следующая назначена на утро. Броллан взял меня за пуговицу и говорит: «Я бы хотел, чтобы мы сейчас, ночью, прошли всю программу. У меня есть кое-какие идеи по Surround, и я бы хотел чтобы мы их прослушали и обменялись идеями-впечатлениями». И после 33 часов без сна человек достает общую тетрадочку, в которой двухчасовая программа прописана буквально по восемь тактов: вот здесь происходит то-то, здесь то-то, и т.д. Не все песни, конечно были с surround, но все, что были, он прописал. И мы за ночь прошли всю программу. Он запрограммировал свой пульт. Дальше материал обрастал разными деталями, подробностями и редактировался. Мы закончили часов в пять утра, а репетиция назначена, скажем, на девять. Но к репетиции уже все было готово и звучало просто фантастически. Организованность, ответственность и профессионализм Броллана удивительны. И это было очень мощным фактором для последующей работы. Во-первых, он приехал с тем, что называется концепцией звука. У наших звукорежиссеров это, к сожалению, редко происходит. Концепция, в основном, заключалась в том, работает или не работает канал. Если работает, то фейдеры выводятся или не выводятся в нужное время. Здесь была очень внятная звуковая картина, которая моментально вписалась в то, что делает группа. Впоследствии это все в том или ином виде было перенесено на DVD: мощный, большой звук. А его преданность делу подстегивала всю техническую службу. Он в туре ночами корректировал детали. Все ребята-техники, как обычно у нас принято, начинавшие объяснять, почему это сложно или невозможно сделать, просто перестали подходить с этими объяснениями, потому что видели человека, который своим примером доказывал, что все возможно. Это очень стимулировало звуковиков, световиков, и помимо непосредственного результата (все очень здорово звучало концептуально и технически) внесло какой-то очень хороший дух во всю команду.
Ю.К.: А что использовалось из оборудования для 5.1: микшеры, эффекты, обработка, запись?
Л.Г.: Пульт был Innovason. Это не очень распространенная марка, но он здорово звучал. И в нем уже тогда (а это был 2005 год) была встроенная студия, то есть можно было записать мультитрек прямо с пульта. Пульт звучал тепло, совсем не по-цифровому. Это дорогой пульт, тогда бюджетных вариантов с такими возможностями еще не было. Конечно, в нем же была вся динамика очень хорошего качества. В рэке, насколько я помню, был TC Electronic 6000 с двумя или тремя движками, еще Yamaha& Среди микрофонов был предмет шведской национальной гордости – тульские микрофоны «Октава», которые тогда в Швеции были хитом сезона. И, собственно, все, очень компактный набор.
Ю.К.: Кто сводил DVD?
Л.Г.: DVD сводили в Стокгольме на студии Bauman Media, условно главный микс – Андреас Бауман. Андреас – специалист по концертным альбомам, работал с Cardigans, с Крисом Корнеллом (Soundgarden) сводил последний живой альбом Europe. Ассистировал ему Броллан Содерстрем – привез рэк с техникой, и за полтора часа была полностью воспроизведена концертная картина. Это сэкономило кучу времени. Фактически вещи уже были почти готовы, оставалось только нажать на кнопку «старт». Для каждой песни у него был свой сет эффектов, и дальше это все дополнялось.
Ю.К.: Вы сказали, что аккумулировали различные технологические идеи в течение 10 лет. Кого из западных коллег могли бы назвать в качестве ориентиров, если таковые были?
Л.Г.: Удалось переслушать огромное количество концертов, и я продолжаю это делать и в России. Нас поразил в свое время концерт Pink Floyd в Лос-Анджелесе, сильный по звуку, но это совсем другая музыка. Мощнейший концерт AC/DC, на котором здорово была вызвучена ритм-секция. Очень интересный концерт Yes в Surround, где Surround скорее прилагался ко всему остальному. Как я понимаю, это спонсировали Dolby, потому что везде были их баннеры, это было больше для паблисити. Очень интересными были концерты Emerson Lake & Palmer, King Crimson.
Ю.К.: Давайте вернемся к началу. Как писали первый альбом «Автографа»?
Л.Г.: Eсли это можно назвать альбомом... Мы начинали довольно давно, и рок-музыка тогда была не в почете.
К тому времени Саша Ситковецкий и Крис Кельми играли в известной тогда подпольной московской группе «Високосное лето». Весной 1979 года группа прекратила существование, ритм-секция – Саша Кутиков и Валерий Ефремов – ушли в «Машину времени». Бывшие на тот момент барабанщиком и басистом «Машины времени» Сергей Ковагое и Женя Маргулис образовали группу «Воскресение», в которую были приглашены Алексей Романов и Алексей Макаревич. До этого они играли в группе «Кузнецкий мост» с тем же репертуаром, и ваш покорный слуга имел честь в ней участвовать. Все песни, которые впоследствии стали репертуаром «Воскресения» («Солдат Вселенной», «Слепили бабу на морозе») корнями из группы «Кузнецкий мост». Саша Ситковецкий не хотел брать в новую группу музыкантов из уже известных. Во-первых, потому что, видимо, все эти перестановки уже совершили несколько кругов, а во-вторых, потому что музыка была сложная и требовала более продвинутых музыкальных возможностей. На нашей первой встрече он мне поставил ноты, а поскольку я тогда учился в музыкальном училище (Мерзляковском, впоследствии закончил консерваторию), то довольно быстро прочел пьесу с листа, чем его поразил. Он мне потом сказал, что они эту пьесу, впоследствии ставшую «ремнями безопасности», не могли уже три года сыграть и поэтому уже боялся ставить ноты. Кроме Саши и Криса все остальные музыканты были ниоткуда. Мы после полугода репетиций в подвале вышли на сцену Тбилисского фестиваля, куда нас пригласил Артем Троицкий по следам «Високосного лета». Был кредит доверия, то есть то, что делали Ситковецкий с Кельми, в принципе, наверное, должно быть неплохо, но что это такое, никто не знал. Когда мы закончили выступление, была пауза минуты на три, и потом зал разразился аплодисментами. Мы, по-моему, всех напугали больше, чем самих себя. Музыка была достаточно сложная, но наша вера в нее была настолько непоколебима, плюс невероятный энергетический столб, который просто сносил со сцены, что стало потом визитной карточкой «Автографа».
После концерта к нам подошел представитель фирмы «Мелодия» и сказал: «Мы очень хотим вас записать, пока вы здесь». Благодаря тому, что запись была сделана тбилисским филиалом «Мелодии», миньон с тремя песнями вышел, минуя наши центральные худсоветы. И когда они чухнулись, пластинка уже увидела свет и продавалась огромными тиражами.
Зато потом мы пять или шесть лет не могли ничего записать. Первый полноценный альбом с шестью песнями (две не не пустил худсовет) писался на московской «Мелодии» и вышел в 1986 году.
А в 1980-м во время московской Олимпиады редакции Radio Moscow на английском языке срочно понадобился музыкальный материал, чтобы можно было сказать: «у нас тоже есть рок-музыка». На тот момент материала было не так много, и наши записи оказались очень кстати. Передача шла в нон-стоп режиме, что сразу дало мощный всплеск популярности. Практически мы миновали мучительную стадию выхода бабочки из кокона. Так что наши первые концерты были сразу в больших залах, а буквально через несколько месяцев – во дворцах спорта, причем набитых битком. Конечно, нужно помнить, что в то время был страшный музыкальный голод, не было интернета, люди обменивались пластинками из-под полы. Этот фактор интереса и голода тоже играл на пользу группе.
Ю.К.: А как начались ваши зарубежные гастроли?
Л.Г.:Первые зарубежные гастроли были в 1983 году в Болгарию, куда мы с успехом ездили еще несколько раз. А в первую капстрану – Данию – поехали в 1985-м или 1986-м году. Это совпало с перестройкой, когда нахлынуло желание произвести впечатление на весь мир. И к тому же не так много коллективов, которые можно было показать. Дело в том, что у нас музыка и, в частности, рок-музыка очень ориентирована на тексты. И хотя для «Автографа» тексты не были вторичны, приоритетом все-таки была музыка. Поэтому даже с русскими текстами была понятна общая картина.
В 1985 в Москву приехал представитель фестиваля Live Aid, который отслушав более 100 кассет, выбрал «Автограф». Мы приняли участие в телемосте, который вел Владимир Познер. Это был лучший промоушн, какой можно было придумать, и мы стали много гастролировать. Нас хорошо принимали, группа находилась в отличном творческом тонусе, программа была хорошо наиграна, накатана, плюс свет и интересные постановочные решения.
Все это дало мощную волну, и нас в 1987 году Министерство культуры рекомендовало для участия в фестивале в Сопоте. Ничего нелепее придумать было невозможно, потому что это фестиваль эстрадной, очень легкой песни. Мы сомневались и не хотели ехать, настолько далеко это было от «Автографа» образца 1987 года и вообще рок-музыки. И тем не менее мы поехали, всячески эпатировали фестиваль, в одном из туров, где не надо было петь на польском, пели на «марсианском» языке. Вышли в идиотских майках с серпами-молотами, хотя в советском посольстве в Варшаве накануне нам строго запретили любую советскую символику из-за сильных антисоветских настроений в Польше.
Нам было абсолютно все равно, какое место «Автограф» займет, но это возымело обратный эффект. Мы настолько легко и непринужденно себя чувствовали на фоне волнующихся конкурсантов, что заслужили формально не существовавший приз зрительских симпатий с песней «The World Inside», в которой были слова «We are the world» как цитата из песни «We Are the World». В жюри не поняли, что это цитата, и сказали, что песня хорошая, ребята хорошие, но это же плагиат, и присудили нам второе место. «Автограф» снискал симпатию поляков, что было довольно трудно сделать после всей этой истории с коммунистическим правлением. В этом плане музыка обладает уникальным качеством прорывать все границы и условности.
Затем нас пригласили в США в промо-тур, в 1988 году началась американская эпопея, которая продолжалась до 1990 года. Мы играли концерты, записывали свой материал, иногда вместе с американскими авторами и продюсерами.
Ю.К.: Каким образом работа в Штатах повлияла на звучание группы?
Л.Г.: Русскоязычный вариант был тяжеловат для американского рынка. Нужно было найти какую-то форму, чтобы осталось некое зерно, вписаться в общую картину американской рок-сцены. В конце 1980-х годов преобладала мощная поп-рок волна, в которую мы не очень вписывались. Предпринимали попытки разумного упрощения, но получился не совсем удачный компромисс.
Да, это неплохо звучало, записывалось в хороших студиях, хорошими звукорежиссерами и продюсерами. Но наша музыка становилась похожей на огромное количество американской. Сначала мы радовались, что звучим как фирменная группа, а потом начали понимать – что-то уходит. Нужна была работа с концептуальным продюсером, который видит музыку. Как, например, Тревор Хорн, продюссер Yes, Брайана Ино и U2. Нужна мощная команда, потому что музыканты зачастую не видят себя со стороны. Тем более на таком сложном и требовательном рынке, как Америка. К сожалению, такой продюсер нам не встретился. Был записан альбом, мы работали с огромным количеством интересных людей, музыкантов, продюсеров. Да, все было прилично записано, но путь срезания углов был, мне кажется, неправильным для «Автографа».
В 1991 году был записан и выпущен альбом. В России в это время происходят известные события. Стало не до музыки, во всяком случае, не до музыки «Автографа». Мне кажется, мы не совсем нашли оптимальный баланс между тем, что было сильной стороной «Автографа», и американизацией музыки. Альбом был умеренно успешен коммерчески. К тому моменту здесь уже была другая страна с многочисленными «ласковыми маями», под фонограммы собиравшие стадионы. Конечно, для промоутеров это было выгодно, потому что не надо было никаких трэйлеров со светом, оборудованием и т.д. Де-юре «Автограф» не прекращал существование никогда, были гастроли в каких-то волжских городах, но к тому моменту у всех были какие-то сольные проекты. Мы решили просто сделать паузу, чтобы иметь возможность поработать и закончить свои проекты. И посмотреть, что будет через 6 месяцев. Пауза затянулась до 2005 года.
Ю.К.: От кого исходили изменения в звучании группы? Это было ваше видение или рекомендации американцев?
Л.Г.: В большей степени рекомендации американцев, но не в виде диктата, все обсуждалось. Но мы не очень понимали, что происходит, могли оценить материал на уровне слушателя, но не на уровне рекорд-компании. Нужно понимать, что сделанный сейчас альбом реально увидит свет через год и завтра может стать неактуальным. Все быстро меняется. Например, огромный мощный слой глэм-рока был смыт «Нирваной» в один момент.
Ю.К.: С каким лэйблом вы тогда рабтали? Capitol?
Л.Г.: Да, этот альбом вышел на одном из подразделений Capitol.
Ю.К.: Вам довелось работать с Chicago, Сантаной и многими другими?
Было ли что-то в западном подходе к работе, чего не хватает российским артистам?
Л.Г.: У нас это достаточно молодой жанр. Там и рок-, и поп-музыка, и джаз, и прочие имеют глубокие корни. Нам по-прежнему, как мне кажется, не хватает профессионализма. К тому же за рубежом это огромная бизнес-машина, которая стимулируется и авторскими, и роялти, есть огромное количество механизмов, которые позволяют всем сегментам бизнеса развиваться, и причина, в том числе, видимо, отсутствие нефти в большом количестве. У нас структуры этого бизнеса в западном понимании не существует до сих пор. Пока нефть бьет из земли, какие-то ресурсы дистрибутируются и на музыкальный рынок. Но они вкладываются не в рекорд-компании, издателей, и т.д, а в ивенты, «заказники», что перекашивает рынок. На таких мероприятиях рок-музыка не всегда уместна. Поэтому где появляются средства, там и начинает зреть.
Сделать что-то интересное вне мэйнстрим-рынка сложно, нужны вложения и время. Музыканты не всегда в состоянии это сделать, звукозаписывающие компании не могут сюда инвестировать, так как не продаются носители. Порочный круг. Даже если что-то делается, каким образом об этом узнают люди? На Западе медийные структуры не участвуют в доходах артистов. Не хочу сказать, что там все святы, но все равно общая структура этого бизнеса направлена на стимуляцию творчества. У нас, как мне кажется, этого нет.
Ю.К.: Могут ли рекорд-компании или иные участники рынка что-то сделать для улучшения ситуации?
Л.Г.: Хороший вопрос. Рекорд-компании, думаю, для этого слабоваты, потому что практически ни одна не выживает в качестве только рекорд-компании. Звуконосители перестали быть основным источником дохода при невероятном пиратстве и всего прочего. Цифровая дистрибуция пока не отлажена, получить с нее деньги правообладатель пока не может. Возникает вопрос, а каким образом они могут инвестировать, если не могут получить доход? Поэтому это не вина рекорд-компаний.
Ю.К.: Как Вы считаете, есть ли шансы на коммерческий успех у качественной рок-музыки сегодня?
Л.Г.: Я оптимист, считаю, что есть шансы у качественного всего. Я также понимаю, почему у огромного количества музыкантов опускаются руки, но все равно жизнь продолжается, люди слушают музыку, люди интересуются музыкой. Несмотря на перекормленность Москвы, на хороший концерт билеты не купить. Другое дело, что сделать концерт хорошо звучащим, интересным, зрелищным, с оригинальными сценическими решениями не всегда хватает таланта и денег. Тем не менее мы видим, что каждый год появляются новые интересные имена. В том числе и в поп-музыке, идет новая волна исполнителей, растет уровень продакшн и сценических решений. Жизнь продолжается.
Ю.К.: Расскажите о своих продюсерских проектах.
Л.Г.: Меньше года я занимаюсь (пока в стадии разработки) большим проектом «M.I.Rockestra». Это международный рок-оркестр, в котором будут представлены музыканты из 12 стран всех глобальных конфессий. Мой партнер – англичанин Энди Райт, продюсер семи последних альбомов Simply Red, последнего совместного альбома Eurithmix, сольных альбомов участников группы, обладатель Грэмми за альбом Джеффа Бека.
В качестве автора-продюсера я имел счастливую возможность переработать с огромным количеством наших артистов, таких как Валерия, Дима Билан, Жасмин, Авраам Руссо, Анита Цой.
Ю.К.: «M.I.Rockestra» – инструментальный проект?
Л.Г.: Нет, там будут и певцы. Частично репертуар полуклассический, частично оригинальный. Это будет струнный квартет, духовая секция, 3 певца, 2 гитары, барабаны, перкуссия, бас, и клавиши.
Ю.К.: Когда проект увидит свет?
Л.Г.: Я думаю, в следующем году.
Ю.К.: Будем ждать! Расскажите, пожалуйста, о своей студии.
Л.Г.: Студия в основном обслуживает наши проекты, мы не используем ее как коммерческую. Мой партнер по ряду проектов – Володя Матецкий. Мы много работаем вместе и по отдельности – в основном с нашими поп-звездами. У нас довольно простой, но качественный сетап. Cумматор SSL, конвертор SSL, преамп Avalon, и, собственно, все.
Ю.К.: Повлияло ли развитие технологий звукозаписи на ваши предпочтения в продакшне?
Л.Г.: Да, конечно. Мы практически избавились от огромного и громоздкого клавишного рэка. Все эти звуки есть в виде виртуальных инструментах, что экономит огромное количество времени и места.
Ю.К.: То есть таких предпочтений, что только аналог, пленка и т.д., нет?
Л.Г.: Безусловно слышно разницу. Но будем честными. Я ни разу не видел человека, который пришел бы в магазин, посмотрел на альбом и сказал: о, это записано на аналоговой пленке, я куплю этот диск. Людям нравится или не нравится. Это не картина, это краски. Как художник использует краски, что ему нужно для того, чтобы создать картину, это его дело. Тем более что благодаря современным технологиям то, для чего раньше нужна была огромная студия и инструменты, сейчас можно сделать самому на ноутбуке. Довольно интересные работы попадаются, сделанные именно таким образом, как и неинтересные, сделанные на аналоговых приборах.
Ю.К.: Какой совет Вы бы дали музыкантам, продюсирующим свой альбом?
Л.Г.: Я бы дал следующий краеугольный совет. Никакой продакшн не исправит неинтересного, пресного материала. Вне зависимости от того, какой музыкой вы занимаетесь, основной фундамент успешной работы – это интересный материал. Будь то инструментальная музыка или песня. И здесь нужно смотреть шире, тем более продюсеру. Если понимаешь, что песня или композиция неинтересная, надо с ней работать, пока она не засверкает. Не может сделать этого автор – соединить его с другими авторами, ищите какие-то решения. В этом нет ничего зазорного, так работает весь мир. Очень известный «come back», давший вторую жизнь группе Aerosmith, как раз произошел таким образом. Это никого не уничижает, никто не говорит, что Aerosmith – плохие авторы. Но их комбинация с Десмондом Чайлдом на тот момент дала удивительный результат. И не нужно бояться смешивать. Зачастую превалирует эго, а это неправильно, это отнимает от музыки, делает работу менее интересной, чем она могла бы быть.
Часть вторая, техническая. «Whatever» – что угодно. Здесь нет никаких рецептов, никаких лекал. Сейчас есть прекрасные студии, и прошло время, когда была иллюзия, что вот сейчаc привезут какую-то гитару и начнется тако-о-о-е. «Такое» начинается только в голове. Если человек это понимает, знает что делать, не зашорен, не зацикливается на себе, видит себя частью музыки, а не музыку частью себя, то нет никаких преград. Вы, например, свободно общаетесь с музыкантами во всем мире. Нет внешних факторов, которые могут лимитировать творчество. А интересные творческие решения являются основой для хорошего продакшна. Дальше одно цепляется за другое – в хорошем смысле «снежный ком».
Ю.К.: И последний вопрос. Есть ли кто-либо из зарубежных музыкантов или продюсеров, с кем вы еще не работали, а хотелось бы? Dream project?
Л.Г.: Хороший вопрос. Из продюсеров я с огромным уважением и пиететом отношусь к Тревору Хорну и, пожалуй, Брайану Ино. Я не знаю этих людей лично, но соприкасался через общих знакомых и с удовольствием поработал бы с ними. Музыкантов даже не буду начинать перечислять, потому что список огромен.
Ю.К.: Спасибо за интервью! Удачи в ваших проектах!
Л.Г.: Все в наших силах!
Ю.К.: Будем с нетерпением ждать концерт!
Л.Г.: Спасибо!
Never say never
Ю.К.: Александр, вы очень занятой человек. Как удается сочетать успешный бизнес и музыку?
Александр Ситковецкий: Не удается, чудес не бывает. Что-то страдает, это неизбежно, хотя и на время. В работе над «Full House», естественно, приоритеты ненадолго поменяются. Как было и с «Empty Arena», и с сольным альбомом Алексея Курочкина «Among Friends».
Ю.К.: Расскажите, пожалуйста, о своей коллекции инструментов.
А.С.: Для меня важны не только те гитары, которые я могу взять в руки сегодня, а все те, которые прошли (и продолжают идти) со мной по музыкантской дороге. Если интересно, могу рассказать. Первым инструментом, «воткнутым» в «Ригонду», была ленинградская акустика с питерским же звукоснимателем. Потом папа (оркестр Московской филармонии) из Чехословакии привез «Альфу» – мечту всех гитаристов – с тремя звукоснимателями. Потом у Андрея Макаревича была куплена гитара Vox, а затем тот же легендарный папа (от Матецкого, Кутикова до всех моих, ему всегда передают приветы) привез из Югославии настоящий американский Fender Stratocaster и усилитель Twin Reverb. Любимый «Аэрофлот» уронил усилитель, и еще одна легенда – «Бобух» (к этимологии этого имени собственного отсылаю к Владимиру Леонардовичу) восстановил Twin, он стал как новенький, и на первом же «двойнике» с «Машиной» в 1976-м эти два культовых предмета для тогдашних музыкантов стали настоящей сенсацией. Потом в первые месяцы «Автографа» Саша Изюмов предложил поменять Twin на новый и очень оранжевый Orange AD50. Тот «апельсин» и стал моим усилителем на следующие 10 лет.
Я поменял тот первый Strat на еще один, но в звуке стало чего-то не хватать, он был недостаточно плотен, чтобы не утонуть в цунами аналоговых клавиш Лени Макаревича. Как обычно, подвернулся случай: в Вильнюсе мне предложили поменять Витину древнюю ASBA и наш Crumar Performer на новенький Gibson Les Paul Custom 1976 года цвета Wine Red. There was no looking back since… На многие годы сочетание LP Custom-Orange сформировали звук гитары «Автографа». А потом произошла трагедия. В 1987-м новый менеджер группы, американка Мэри Беккер, привезла мне наимоднейшую тогда Charvel Soloist 6. Как это бывает, мужчина влюбился. Родной, пропитанный потом и кровью (буквально), объехавший полмира Лес Пол, был брошен ради новой молодой подруги цвета Pearl White, которая вызывала восторженную реакцию у всех. Надо отдать должное, звучал тот Soloist отменно, о чем свидетельствует интересный факт: в 1989 году «Автограф» выступал на Newport Jazz Festival, мне (для стерео) дали два усилителя на сцену – Boogie и Roland Jazz Chorus, и неожиданно гитара зазвучала по-новому – очень жирно и певуче. Сразу после концерта, когда мы собирались, к сцене подошел молодой парень, сказал, что его зовут Остин Вайт, что он работает продавцом в местном гитарном магазине и что ему необыкновенно понравилось звучание моей гитары. Я поблагодарил… Когда мы спустились следующим утром к завтраку, мистера Ситковецкого ждал кофр с инструментом в подарок… Это был Charvel KX-88, серийный номер 455 из 1000 сделанных к 10-летию Charvel и подписанный самим Wayne Charvel.
Историй про инструменты много. Сегодня в моей «конюшне» три Les Paul, главный – Liquid Caberne LP Custom, сделанный под мою левую руку на заказ в Gibson Custom Shop и призванный частично искупить вину перед тем первым LPC Wine Red. Сохранились и используются оба Charvel, куча акустики и электроакустики: Taylor 914-CE, Takamine Classic, Ovation Adam и пр. Отдельное место занимает бирюзовый Fender Strat Plus, подаренный лично тогда владельцем Fender Бобом Шульцем. Я не стратовский гитарист, но по уникальности звучания этому инструменту (25 лет) равных нет. Все эти гитары объединяет одно – все попали в мои руки абсолютно новыми, все со мной взрослели и старились. У всех только моя и больше ничья энергия. Это важно, я никогда не приобретал подержанные гитары – нет желания унаследовать чью-то дурь – своей хватает (улыбается).
Ю.К.: Как изменялся ваш гитарный сетап: 1980-е, 90-е, сейчас?
А.С.: В начале/середине 1980-х, как и большинство гитаристов, я использовал схему гитара-педаль-усилитель. Мне повезло, что у меня был настоящий (и, как выяснилось, замечательный) усилитель Orange, однако умения использовать его настоящую ламповую силу не было, поэтому японские педали с удобными пресетами drive, distortion дополняли живой звук качественного британского лампового усилителя. После знакомства с Rockman Тома Шолтца этот очень узнаваемый звук понравился, я нашел в Лос-Анжелесе рэковую версию с дилэем, наши техники соорудили к нему напольную педаль управления, и более двух лет это был мой сценический сетап (работал стерео в Dual Showman и Super Twin). Кстати, основной звук на Zello – 50/50 смесь Rockman с живыми лампами Fender Champion. На «Empty Arena» я писал все гитары через Mesa Boogie Mark IV «всухую» с двух микрофонов – ближний SM57 и дальний Neumann U87.
Ю.К.: Были ли ситуации, когда какие-либо из новых технологий вдохновляли на эксперименты с саундом?
А.С.: Конечно, были, в первую очередь потому, что наше поколение музыкантов стало активным участником коммерческого перехода из аналоговой в цифровую действительность сначала при записи, потом и в «живой» работе. В гитарном звуке я больше консерватор, однако при продюсировании стараюсь извлечь из используемых клавишных и эффектов как можно больше.
Ю.К.: Несколько слов об опыте проведения и записи концертов в Surround 5.1 с точки зрения гитариста. Что использовалось из оборудования?
А.С.: С точки зрения гитариста, а не концертного продюсера на сцене работа в моно, стерео или 5.1 не отличается. Вот пример из реюниона «Автографа» в Олимпийском (2005): мое «рабочее место» на сцене (stage right) расположено у микрофонной стойки (for background vocals), под которой лежит большая педаль управления моим звукоформирующим рэком (Boogie Rectifier preamp, эффекты, тюнер, гейты, радио). К напору 400 Вт RMS в стерео сзади (2 полных стека Mesa Boogie Rectifier) добавьте около 1000 Вт из напольных мониторов и 5000 Вт из ближайших (справа) прострелов. Вся эта кухня работает на меня, но на FOH-пульт идет лишь стереосигнал, и только звукорежиссер решает, куда его отправить в миксе. Важно, чтобы, как сказал Леня Гуткин, концерт был не только озвучен в 5.1, но и записан поканально, поэтому при работе над Live DVD/VD в DD-5.1 у продюсерской команды был богатый выбор.
Ю.К.: Повлияла ли на Вас как на музыканта/композитора работа в Штатах?
А.С.: R U kidding? Повлияла big time, как и на всех нас, я уверен. А, в моем случае работа музыканта/композитора в Штатах накладывается на тот небольшой факт, что Калифорния – это мое место жизни. Более подробный разговор может стать или темой нового интервью, или новой книжкой…
Ю.К.: Расскажите, пожалуйста, о своей студии.
А.С.: Это – типичная composer’s студия, рассчитанная не на полноценный трекинг и микс, a на сочинение музыки, pre-production и создание «скелетов» будущих произведений, которые позднее будут «положены на пленку» живыми музыкантами в «нормальной» студии, где будет также произведено сведение и мастеринг. Там же записываются и компилируются все гитарные треки. Подсмотрев в студии у Ричарда Гиббса, соседа по Малибу (группа Oingo Boingo), я разместил внизу, по соседству с контрольной комнатой, «бункер» с гитарными усилителями, где все кабинеты уже подзвучены разными микрофонами и выведены на пульт. Можно не вставая переключать комбинации усилителей и колонок, добиваясь нужного звучания.
Контрольная комната находится на нижнем этаже, а наверху есть стометровое круглое помещение, где можно посадить или 2-бочечного барабанщика, или 20 евреев со скрипками в зависимости от задачи)). В любой точке можно подключить микрофон или бросить line, также есть возможность записать настоящий Steinway Model S из соседнего здания. Для «сбора» треков стоит Soundcraft Ghost-32-MMC (самый последний с конвейера в Англии), рядом – несколько рэков с outboard: Lexicons 81, 91, Manley TNT, UA-610, Eventide Eclipse, TL Audio C1, TCE G-Force, Alesis Masterlink, Mesa Boogie Rectifier Preamp, и т.д. и т.п. Клавиши – Yamaha S90, Dave Smith Poly Evolver, Roland 5080 (от Hans Zimmer частично с его звуками) и др. Несколько гитарных усилителей/колонок: Mesa, Orange, Marshall, Fender. Магнитофон сегодня – Mac Pro G5 с Logic Pro 9, конвертеры и карта – Apogee Professional.
Ю.К.: Повлияло ли развитие технологий звукозаписи на ваши предпочтения в продакшне?
А.С.: Практически нет, так как продакшном как таковым я уже давно не занимаюсь и доверяю это профессионалам, а уж они, по определению, используют все на сегодня доступные технологии в соответствии со стилем музыки и установками продюсера. Правда, продюсером своей музыки до сих пор являлся я сам, но это скоро изменится...
Ю.К.: Экспериментируете ли вы со звуком в студии или придерживаетесь уже наработанного опыта в записи гитары?
А.С.: Здесь я консерватор. Мне важно в студии/на концерте найти свой звук, который для меня комфортен. Как показывает опыт, качественный, комфортный звук позволяет улучшить практически все компоненты игры на электрогитаре – скорость, вибрацию левой руки, точность и артикуляцию правой, не говоря уже о фразировке и музыкальной составляющей. Главное – от такого звука я получаю удовольствие, что означает не отвлекаться, а просто играть, импровизировать и радоваться происходящему.
Ю.К.: Как идет работа над новым альбомом?
А.С.: Пока затормозилась, так как я недавно переехал в новый дом и студия пока стоит, упакованная в гараже, дожидаясь часа, когда помещение под нее будет готово. «Собирает» студию та же команда, которая работает со Стиви Вандером, я с ними уже работал, будет хорошо. Думаю, что реально процесс пойдет после Нового года.
Ю.К.: Альбом «Empty Arena» писался на пленку. Как будет в этот раз?
А.С.: Как решит продюсер. Не я. Думаю, что пойдем проторенным Pro Tools путем...
Ю.К.: Mixing in the box или аналоговый пульт?
А.С.: Микс точно будет на «нормальном» большом пульте, я хочу слышать всю звуковую картинку «под руками», никаких «мышей». Neve в идеале, SSL тоже подойдет (улыбается).
Ю.К.: Есть ли любимчики среди оборудования? Mожет быть, какие-то приборы обработки, раритетные приборы или, наоборот, что-то из новинок?
А.С.: Честно, уже нет. Приходит время, когда «железки» уходят на периферию, а на первый план выходит главный вопрос: а что, собственно, ты хотел сказать? Инструменты для достижения творческой цели всегда вторичны.
Ю.К.: Расскажите, пожалуйста, о сотрудничестве с американцами/другими зарубежными музыкантами/продюсерами.
А.С.: На «Empty Arena» все барабаны сыграл Ник Д’Верджилио (Spock’s Beard, Tears for Fears), он также пробовался в Genesis после ухода Фила Коллинса… Часть бас-гитар – Дэррил Джонсон, туровый бассист Stones. Спасибо Лене Гуткину, участвовали (помимо него самого) серьезные просессионные ЛА-музыканты, что во многом определило качество альбома.
Ю.К.: В заключение несколько слов о творческих планах.
А.С.: «Full House» весной, когда дострою студию. И NSN – «never say never» по поводу «Автографа» (улыбается).
Ю.К.: Большое спасибо за интервью!
Юлия Костерова
jkosterova@aol.com
www.juliakosterova.com
www.julyshredder.com
Фотографии предоставлены из архива www.avtograf.com.ru
2012, 11 октября в 16:05
Шоу-Мастер, 3 2012 (70)